Этого последнего, женщину-индианку с седеющими волосами и брошью в форме ящерицы на лацкане жакета, звали доктор Хаволдар. Она спросила его, где он живёт и, когда он дал ей адрес, один из мужчин из «скорой помощи» сказал, что-то о том, что его улица была снесена в 1970-е годы, чтобы «дать дорогу квартирам». Майкл засмеялся.

Доктор Хаволдар спросила, что здесь смешного, и Майкл сказал, что он не знает, что он больше ничего не знает.

— Всё как во сне, — сказал он.

— Но почему он оказался втянут в наше прошлое? — спросил Йанто. — Почему мы?

— Сколько времени мы уже работаем в том же здании, где хранится эта штука? — задал встречный вопрос Джек, снова постучав по шару. — Шар разбит, и бóльшую часть радиации впитал Майкл в результате взрыва, но там всё ещё есть немного остаточной энергии. Близость к шару, если не говорить о Майкле, заставила нас всех получить дозу тахионной радиации. Как только ты получаешь свою порцию, она сохраняется в тебе — не только в будущем, но и в прошлом.

Тошико встала и подошла к столу, на котором лежал Шар.

— Я ничего не могу понять, — сказала она, глядя на покрытую гравировкой поверхность Шара и зияющую в его боку дыру с оплавленными краями. — Эта штука, как она может всё это делать? С какой-то разновидностью радиации, о которой я никогда не слышала…

— Это Третий закон Кларка, — пояснил Джек, приподняв одну бровь и усмехаясь.

— Ладно, — сказала Гвен. — если предположить, что это то, о чём ты говоришь, и Майкл на самом деле болтается туда-сюда во времени, что мы можем сделать? Я имею в виду, для Майкла.

Джек сел на край стола и покачал головой.

— Ничего, — задумчиво произнёс Джек. — Мы ничего не можем сделать.

— Ты не знаешь, — сказала Гвен.

— Нет, Гвен, — возразил Джек, направляясь к конференц-залу. — Я знаю.

Из белой комнаты его привели в больничную палату, где было много кроватей, и на каждой из них лежал пациент. Лицо каждого человека было маской недоумения или страданий, как будто они были актёрами греческого театра. Некоторые из них стонали, некоторые смеялись. Один мужчина кричал. Другой пел.

Санитары помогли Майклу встать с кресла на колёсиках и уложили его на жёсткий матрац на узкой кровати. Он пролежал там, наверно, целую вечность, пока к нему не вернулась доктор Хаволдар.

— Хорошие новости, Майкл, — сказала она. — Нам только что позвонил ваш доктор из Института Торчвуд.

Название было ему знакомо, но откуда он его знал?

Торчвуд.

Он видел его как картинку со словом, написанным по трафарету на деревянной доске.

— Торчвуд? — спросил Майкл. Он сам слышал, что говорит невнятно.

— Верно, — сказала доктор Хаволдар. — Они сказали, что очень волновались из-за вас. Вам не придётся оставаться здесь надолго. Один из ваших докторов скоро будет здесь.

— Когда? — поинтересовался Майкл.

— Скоро, — ответила доктор Хаволдар. — Вы будете в Торчвуде к трём часам. Это лучше, правда? Вернуться в Торчвуд, ко всем вашим друзьям?

Доктор Хаволдар снова оставила его в палате в одиночестве, не считая других пациентов, и Майкл начал паниковать. Ему стало тяжелее дышать, и он почувствовал, что его пульс участился. Торчвуд. Он знал это название — Торчвуд. Он слышал рёв мотора автомобиля, гнавшегося за ним по Уэст-Бьют-стрит; он видел комнату под землёй, наполненную чем-то, похожим на телевизоры, и хромированное основание гигантской водяной башни. Он видел огромную стеклянную башню, похожую на обелиск и на разбитое зеркало.

Вокруг него остальные пациенты смеялись, все показывали на него пальцами и хохотали, как будто все они понимали то, чего не понимал он. Потом они замолчали, довольно неожиданно, и, как будто это было предусмотрено сценарием, повернулись к дальней стене палаты. Там, в проходе между кроватями, стояло трое одинаковых мужчин, все в солнечных очках, шляпах-котелках, чёрных костюмах и с зонтиками. Трое мужчин смотрели на Майкла и улыбались, каждый из них обнажал зубы, похожие на сотни игл.

— Путешественник… — в унисон произнесли они.

В этот момент Майкл проснулся.

— Всё в порядке, — сказал Джек. — Всё хорошо. Тебе приснился кошмарный сон.

Они были в конференц-зале одни.

— Вы, — сказал Майкл. — Вы были в той комнате. Когда я очутился здесь. Вы знали моё имя. Кто вы?

— Я — Джек Харкнесс, — сказал Джек, отводя взгляд, глядя в дальний угол комнаты.

— Это был не сон, — сказал Майкл. — Это было что-то другое. Я видел… как будто я видел то, что ещё не случилось.

— Это нормально, — повторил Джек. — Сейчас ты здесь. Ты в безопасности.

Майкл перевёл взгляд вниз и понял, что Джек держит его за руку. Он быстро отдёрнул руку и посмотрел Джеку в глаза.

— Извини, — сказал Джек. — Я не хотел…

— Почему вы так на меня смотрите? — спросил Майкл.

— Как — так?

— Как будто вы меня знаете. Как будто… — Майкл затих и отвёл взгляд, словно смутившись. — Как будто вы всегда меня знали.

Джек встал и отошёл в дальний угол зала заседаний. Он больше не мог смотреть на Майкла. Сколько времени у них осталось? Сколько у них времени до того момента, когда Майкла заберут?

— Прости, — сказал Джек. — Я не имел в виду… То есть имел.

— Нет, всё в порядке, — сказал Майкл. — Мне кажется, что я знаю вас, но я вас не знаю. Я помню вещи, которые ещё не произошли, и забываю то, что случилось. Я больше не знаю, что реально, а что нет.

Джек вернулся к нему и снова взял его за руку. На этот раз Майкл не стал вырываться.

— Это реальность, — с улыбкой произнёс Джек, сжав его руку. — Здесь, сейчас. И пока ты здесь, ты в безопасности, со мной.

— Что со мной происходит, Джек? — спросил Майкл, и его глаза наполнились слезами. — Что происходит?

Глава десятая

Наркотики всё ещё циркулировали по его венам, когда он пришёл в себя в центре огромной погрузочной площадки, в окружении ящиков и металлических контейнеров.

Чувства были слабыми, смазанными, но он всё ещё мог встать на ноги. Ощущение дезориентации прошло, и он постепенно начал припоминать всё, что только что произошло с ним. Там была Япония, и чудовище в шляпе-котелке, а потом Кардифф, который он не узнавал, и два офицера полиции, а потом — укол, и больница, и то название…

Торчвуд.

Доктор-индианка оставила его в одиночестве, и тогда… тогда… Что?

Майкл огляделся по сторонам, посмотрел на ящики и контейнеры, на жёлто-чёрные полосатые метки на полу.

Погрузочная площадка была пуста. Врач-индианка произнесла название «Торчвуд», а потом он увидел их, мужчин в шляпах-котелках. Они пришли за ним, он прекрасно знал это и, когда они направились к нему, шипя и рыча, он пошатнулся от мучительного болезненного спазма, а потом всё остановилось, и он почувствовал вокруг себя яркий свет, прежде чем проснуться здесь.

Он воспринимал это как пробуждение, но как он мог проснуться, если не спал? И всё равно каждый раз, когда это случалось, он чувствовал себя именно так, словно всё, что произошло раньше, с его детства до появления ящика в Тигровой бухте, было сном.

Майкл сделал не больше четырёх шагов по площадке, когда зазвучала сирена, и послышался голос: «Код 200, погрузочная площадка 5».

Флуоресцентные лампы над площадкой погасли, и теперь огромное пространство освещалось лишь мерцающими оранжевыми маячками, словно дюжиной огненных вспышек.

«Код 200, погрузочная площадка 5», — повторил голос.

На каждом конце погрузочной площадки внезапно распахнулись двери, залив тёмное помещение белым светом, и солдаты в арктическом камуфляже и чёрных беретах ворвались внутрь с пистолетами-пулемётами в руках.

— Не двигаться! — заорал злой голос. — Руки вверх и не двигаться!

Они приближались, люди с оружием, и Майкл подчинился их приказам, подняв руки вверх, как многие воры и гангстеры, которых он видел в чёрно-белых фильмах.